Плоды Святого Причащения
Плоды Евхаристии многообразны и чрезвычайны. Первое их назначение – сверхъестественное. Приносимый в Жертву Господь Иисус Христос является всякий раз, когда совершается Евхаристия, снова умилостивляющей Жертвою пред Отцом Небесным, Ходатаем за поминаемых, за причастников, за молящихся. Это есть продолжение Голгофской Жертвы... Сие — Тайна; но немного можно понять чрез сравнение: Сын Царя за нас пострадал, но живет, как «живая» Жертва за нас, у Отца Царя и просит нам милости. И когда мы вспоминаем день и виды его мучений за нас, то этим умилостивляем Отца, «именем страданий Сына»...
Но на литургии не только «воспоминание», но и повторение Жертвы: это уже непереводимо по аналогии. Но так есть. И в этом самое существо Евхаристии и Причащения: Искупительная Жертва переходит на нас и поставляет нас с Агнцем пред Троицею.
Этим полна вся литургия, начиная с проскомидии: «Жрется Агнец Божий, вземляй грех мира, за мирский живот и спасение».
Последствием этой повторной Жертвы является, если сказать просто и кратко, спасение.
Поэтому-то прежде всего важно и нужно нам Святое Причащение. Поэтому-то и «заказываются» литургии и за болящих, и за усопших (сорокоусты)... За одного бесноватого святой Макарий Александрийский отслужил 40 литургий, прежде чем тот исцелился, «спасся». Известны многие примеры умилостивительного действия Евхаристии за умерших (например, в житии святого Григория Двоеслова, папы Римского, и др.).
Из приведенного примера о святом Макарии выясняется и другая сторона сверхъестественного действия Евхаристии, именно – на темный вражий сверхъестественный мир: Причащение отгоняет диавола и его слуг. Тот Божественный Свет – Огнь, Который вселяется в человека, опаляет князя тьмы. Поэтому Православная Церковь старается приобщить умирающих, чтобы они безбедно прошли мытарства. И в житиях есть такой пример: один диакон, только что возвратившийся с пути, был против его охоты понужден настоятелем монастыря служить литургию. И неожиданно после этого скончался. А после в видении явился настоятелю с благодарностью, что он понудил его служить литургию, так как причастившись, он без задержания прошел все мытарства.
Но самый разительный пример этого – правый разбойник: хотя он и не причастился Тела и Крови внешне, но он верно воспринял Жертву Распятого, и попросил Его – даже не ходатайства за себя (для этого он считал себя недостойным: «По делам терпим», – сказал он левому висевшему), а лишь помянуть во Царствии Своем. И Жертва Христова его, первого, ввела в рай в тот же день Голгофский (см.: Лк. 23, 43).
Поэтому Церковь и читает в молитвах по Причащении: «...даждь быти сим (Тайнам) и мне ... во отгнание всякаго сопротивнаго», «да ...яко огня мене бежит всяк злодей». «Да будет ми в живот вечный... во оставление грехов» …
Таковы первые и самые важные плоды. Мы их не зрим ощутительно потому, что очи наши слабы еще. Но будем пока хотя веровать этому, как утверждает Святая Церковь вслед за Самим Господом и как верует всякий православный, самый простой христианин. «Только бы не умереть без покаяния», – говорят эти немудрые, но благоразумные дети Божии, подразумевая и исповедь, и в особенности Святое Причащение. И преподобная Мария Египетская пред смертью пожелала причаститься «в напутствие живота вечнаго», а до этого сорок семь лет подвизалась без Причастия. И преподобный Серафим также причастился накануне смерти. И к этому же должны стремиться мы все. Поэтому Церковь очень строго карает священнослужителя, если по его вине умерший скончался без Причастия. Поэтому верующие родные весьма мучаются, когда ближние их неожиданно умирают «без Причастия». И наоборот, когда умирают, как подобает, то спокойно встречают смерть. В одном селе умирал старичок-крестьянин. Батюшка причастил его и потом стал успокаивать предсмертного: «Ты смерти-то не бойся!» Умирающий выслушал все и совершенно мирно сказал ему: «Да я, батюшка, и не боюсь» – и тихо скончался.
И сколько таких примеров! В художественной литературе замечательно описано это Толстым в «Детстве и отрочестве» о последних часах няни его, Натальи Саввишны...
А сам он, отступник, умирал мучительно, потерявши самообладание, уйдя от собственной семьи, в чужом случайном доме...
Боже! Сподоби нас «христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшном Судищи Христове», часто повторяет нам Церковь на ектениях... А под «христианскою кончиною» подразумевается непременно – своевременное покаяние с Причащением.
Поэтому как неразумно делают родные, когда медлят или откладывают приглашение священника со Святыми Дарами, боясь «обеспокоить больного»: «Как бы он не подумал, что его положение уже опасно». И еще хуже поступают сами болящие и умирающие, все отлагающие Причастие до «поправления»: «Вот полегчает, пойду в церковь и причащусь». Удастся ли? В моей жизни был пример. Муж утром занемог и говорит жене, что хотел бы сходить ко мне и побеседовать, а разумел Причащение, но боялся «огорчить» жену. Жена же отговорила: «Сердце плохое, увидишь – расстроишься; будет хуже». Остановила. Через несколько часов он снова говорит: «Возьми автомобиль, пошли за владыкою». Опять отговорила. А через несколько часов он вошел в клозет, а оттуда уже не вышел. Разломали двери. А его душа уже отошла. Куда? Так было и с Екатериной II.
Другой случай. Прихожу в больницу. Ожесточенный чахоточный встретил меня злобою и бранью и чуть не выгнал: «Что?! Умирать мне время?! Причащать будете, убеждать? Не хочу! Не признаю! Кто вас звал?! Не желаю и видеть священников!» Несчастный... Помилуй его, Господи!
Но бывают и светлые примеры. Сам видел, как уговорили больного дважды причаститься... И он скончался в мире, хотя фактически и мучился. Царство ему Небесное!
Итак, самое первое и главное последствие или действие Святого Причащения есть приобщение к Богу, общение с Божественною Жизнью или «общение Духа Святаго» с вытекающими отсюда дальнейшими частными выводами.
Это значение названо мною сверхъестественным.
Наряду с этим я поставлю теперь так называемое «таинственно-благодатное» действие Святых Таин. Оно связано с предыдущим. Под ним я разумею таинственное, но реальное проникновение в причастника Святой благодати.
Если человек достойно причастился, то мы могли бы увидеть на нем явное действие таинственной благодати, при условии нашей способности зреть это. Но, к сожалению, мы слишком слепы и недостойны для этого. Между тем прозорливые святые люди явно замечали благодать. Большею частью она проявляется в просветлении или облечении Светом Божиим достойного причастника. В житиях подвижников не раз сообщаются эти случаи. Например, про святого Павла Препростого рассказывается, как он видел одних монахов, отходивших от Святой Чаши, светлыми, других, наоборот, темными. И после сообщил об этом братии.
Или рассказывается случай, как грешная женщина подходила к Святым Дарам мрачною, а отошла тоже светлою. И видевший это святой удивился и вопросил Господа: «Как это могло случиться столь легко с человеком несомненно недостойным, пред этим обуреваемым греховными немощами?» И получил ответ, что она пред самым Причащением дала решительный обет окончательно оставить грехи свои и Господь даровал ей благодать Свою.
Это действие благодати иногда называется в молитвах «просвещением». И это слово нужно понимать не в моральном лишь воздействии на душу, а в существенном, мистическом, объективном воздействии благодати на человека.
В некоторой степени это можно наблюдать даже и нам, при всем нашем несовершенстве зрения духовных вещей.
Так, например, видевшие отца Иоанна Кронштадтского за Причащением (и мне дана была возможность наблюдать это) ясно замечали, что он «преображался» в это время.
Вот что говорит о нем один из его многолетных духовных «учеников» и наблюдателей. «По перенесении Святых Даров (с жертвенника) на престол великий молитвенник начинал как бы готовиться к радостному свиданию с Господом и уже не помышлял более о присутствующих в храме... и так молился иногда о них: «Господи... исполни сердце их ныне, в этот день спасения, благодатию Всесвятаго Духа Твоего»... «По Пресуществлении Святых Даров в Тело и Кровь Христовы отец Иоанн совершенно преображался»... По приобщении «быстро просветлялось лицо его»...
И мы замечаем, что после Причащения люди становятся «светлее». Язык человеческий никогда не говорит вещей случайных, несуществующих: и если он говорит о «светлости», то несомненно, что люди давно подметили нечто такое, что нужно назвать именно «Светом». Это есть отображение Света благодати.
В жизни одной семьи был такой факт. Муж был протестант, жена – православная (такие браки разрешались в Западном, Остзейском крае). Она никогда не убеждала мужа принимать Православие. Но привлеченный ее духовной красотою, он полюбил Святое Православие и без слов и доказательств познал его истинность и несомненное превосходство пред полумертвым лютеранством, а потому однажды и заявил жене о своем решении перейти в Православную Церковь. Жена (а она была прекрасной христианской) была очень рада. И между прочим спросила его, как он пришел к этому. Муж объяснил, что она жизнью своею, красотою православного своего духа и даже деликатною молчаливостью по «щекотливым» религиозным вопросам убедила его более, чем словами. Но особенно она ему казалась духовно-привлекательною, когда возвращалась по праздникам из православного храма. «Когда же ты, – докончил он, – приезжала в Страстной Четверг после Причащения, то мне чувствовалось, будто с тобою в дом входило солнышко; радостным светом сияла и ты, и все вокруг тебя».
После родственники его начали смущать его просьбой не рвать «вековых традиций» их баронской семьи. Он заколебался. Отложил. Однако все же остался при своем желании и присоединился.
Поэтому-то в молитвах пред Причащением и говорится об «Огне», «Угле», о «Свете» благодати: «Да будет ми Угль Пресвятаго Твоего Тела, и Честныя Твоея Крове во освящение и просвещение ... в приложение (прибавление, ибо с крещеными всегда благодать) Божественныя Твоея благодати». Сами Святые Дары у Симеона Нового Богослова потому называются «Боготворящими благодатьми».
Потому-то, собственно, и может вступать тварное существо в общение с Богом, что благодатью облекается. Потому и враг отходит, что опаляется Светом благодати.
Поэтому пред самым Причащением особенно много (как мы видели) говорится об «Огне» и «Свете»: «Во Светлостех святых Твоих како вниду, недостойный?» «Огнь бо есть, недостойныя попаляяй».
Таково второе значение Причащения – таинственно-благодатное. И оно лежит в основе третьего действия Святых Таин: духовно-нравственного и даже телесного. Этим я хочу сказать, что последующие душевные «переживания», а коих мы будем сейчас говорить, являются не личным нашим измышлением, и вообще не субъективным сознанием, не плодом психологической предварительной подготовки, дум, чувств и переживания, а проявлением, обнаружением, действием объективного, не от нас зависящего, а Причастием сообщенного дара благодати. Это она творит в причастнике все прочее, а не сам он в душевно-естественном порядке переживает...
Духовных «переживаний» много. И в благодарственных молитвах указываются и перечисляются разнообразные действия Святых Таин.
Я отмечу лишь самые главные, более выдающиеся, более постоянные духовные переживания.
Обычно в этом случае начинают говорить о переживании радости. Но я начну с иного по той причине, что это состояние не всегда бывает обязательно; оно для нас, грешных, слишком высоко, хотя, несомненно, и должно было бы быть в идеале.
Конечно, я говорю более о личных наблюдениях и опыте. У других, может быть, бывает и иначе.
Мною же по милости Божией прежде всего и чаще всего, и можно сказать, почти всегда неизменно, переживается такое состояние, которое мне лучше всего хочется назвать именем «разрешения».
Что это такое? Расскажу описательно.
Представим: мы были точно связаны, потом нам развязали путы, и мы освободились... Или: нам трудно дышать, «сдавило» грудь, мы не в состоянии «свободно» вздохнуть, но вот что-то случилось в вашей груди, и вы смогли раздвинуть грудную клетку и «широко», «глубоко» взять воздуха. Или: музыкант играет нарастающие диссонансы, и потом вдруг они «разрешаются» «консонансом», «согласием». Это в славянском прекрасном языке иногда называется «широтою», «пространством», «свободой».
Вот это чувство освобождения, разрешения и даруется тотчас же непосредственно после Святого Причащения. Доселе человек был в состоянии напряжения и от веры, и от покаяния, и от молитвы, и от сознания недостоинства, и от страха Божия, вообще от всего подготовительного состояния. Но наступил момент Святого Причастия, – и все это духовное напряжение «разрешается» благим концом. И это переживание иногда выражается даже и внешне: свободным вздохом, тихим склонением головы к сердцу, как бы отдыхом после усталости.
А душа и ум, естественно, само собой говорят и внутри и на устах: «Слава Богу!» «Слава Тебе, Господи!» Иногда люди тихо отходят от Чаши, крестятся, иногда и заплачут благодарно.
Как понять это переживание? Конечно, вся подготовительная служба способна привести к такому сильному напряжению, которое наконец находит себе исход в этом чувстве – разрешения, отдохновения. Но это объяснение только психологическое, не самое существенное.
Основная же причина лежит в благодатном действии. Именно: человек, да еще падший, есть почти всегда «раб». Если мы послушаем песнопения и молитвы, то очень часто услышим это слово: «Се раба Господня», – говорит Пречистая Дева. «Хвалите раби Господа». «Покой, Господи, души усопших раб Твоих» и проч. Этим иногда выражается подчиненное отношение твари к Господу Творцу; иногда сокрушенное сознание греховности своей, ибо творящий грех «раб есть греха», говорит Слово Божие. Но должно разуметь и постоянное состояние духовного несовершенства вообще, которое состоит в непрерывной борьбе противоположных начал в человеке (добра и зла, света и тьмы, Божьего и вражьего, добродетели и греха). Это состояние и можно назвать еще рабским, не освобожденным. Свободным же становится человек только через Бога, Единого истинно свободного; святые постепенно становятся свободными. А все мы еще рабы. И только в Причастии становимся «чадами» Божиими, Его людьми, Им освобожденными. Благодать Святого Причащения и производит это разрешение, освобождение, выводя причастников в положение «сынов» и «дщерей» из рабов и рабынь. И потому-то если пред Причащением говорится «Причащается раб Божий» такой-то, то после Причастия священнослужитель возглашает: «Благослови достояние», «Спаси люди Твоя». Стали уже чадами, свободными людьми Божиими.
Это же состояние очень близко к сродному другому переживанию, проистекающему из указанного «разрешения» от всего несовершенного, темного, греховного, рабского, а именно – к миру. И они так сливаются, что даже трудно между ними заметить разницу. И этот «мир» большею частию и переживается верующими причастниками. И потому о нем больше говорится и в молитвах: «Да будет мне Причастие в мир душевных моих сил», «окормляя в мире живот мой» и т. п.
И тогда становятся особенно понятными примеры, на которые ссылается святой Иоанн Дамаскин в молитве пред Причащением: разбойника, хананеянки, гонителя Савла, и особенно блудницы и кровоточивой. Готовая к побиению камнями, в мучительном томлении и ужасном окаменении, она вдруг слышит: И Я тебя не осуждаю. Иди и... не греши. Свободна! (Ин. 8, 11). Была связана и разрешена. Мучилась и обрела покой.
Таково и теперь действие благодати. Об этом благодатном «сыновстве» особенно много говорит святой апостол Павел в Послании к галатам, убеждая не менять ее на рабское «подзаконное» состояние.
Вот откуда это «разрешение» и «мир»: от освобождающей благодати Святого Духа, даруемой в Святом Причащении. Она нас делает «сынами по благодати», «сонаследниками» Христу, «чадами Божиими»... Где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17).
И тогда последняя «отпустительная» часть литургии, начинающаяся словами «С миром изыдем» и вообще успокаивающая, включительно до уверения нас: «Помилует и спасет ...яко ... Человеколюбец», становится еще более понятной, чем прежде: разрешение, свобода, мир и надежда суть Дары Святых Таин.
И я большею частью наблюдал именно подобное состояние у причастников: духовную тишину, умиренность, примиренность, удовлетворенность и самособранность. Получившему мир не хочется чем-либо расстроить его, лишиться его, и потому он уходит внутрь себя, в духовное молчание, в охранение Святыни своей. Я знал одного иеромонаха (окончившего жизнь молодым епископом), который после Причащения старался даже не иметь общения с людьми, даже не ходил на общую трапезу. После же литургии он, нагнувшись и точно собравшись в себя, шел к себе в келлию и молчал, храня полученный Дар Освободителя Бога Духа.
И, наоборот, одна причастница, проведя вторую половину дня в мирском веселье, разговорах и шутках (даже, как говорится, «невинных»), к вечеру со слезами горькими плакалась, что она лишилась того духовного Дара, который получила и ощущала ясно после Причащения. Она, следовательно, опять почувствовала себя опутанной сетью греховной, вражьей, сделалась «рабой», потеряла детское, свободное, благодатное состояние. Но рассмотренное настроение еще не есть верх: более достойные или смиренно-покаявшиеся, или по милости Божией незаслуженно-одаренные, испытывают нередко и радость. Обычно ее и принято ждать себе от Причастия или видеть в других причастившихся. Об этом писалось раньше, когда разъяснялось сходство Причастия с Пасхою и говорилось о воскресных молитвах: «Воскресение Христово видевше», «Светися, светися», «О, Пасха велия и священнейшая».
Окончание следует
Митрополит Вениамин (Федченков)
Из книги «О богослужении Православной Церкви»