В Сан-Франциско ещё вчера, а в Тобольске уже завтра
Продолжение. Начало №№ 10-12, 2010 г., № 1-12, 2011 г., № 1-4, 2012 г.
Часть вторая.
Врачи Поднебесной
12
Разве такое может быть, чтоб ни света, ни тьмы? Вроде темно, а всё видно. Перед ним лицо владыки Иоанна. Смотрит улыбчиво. Яба едва сдержался, чтоб не кинуться ему на шею. Но владыка сам будто обнимал его своей улыбкой: «Вот я пришёл к тебе, – проговорил он, – а ты, слава Богу, пришёл в себя». Яба вдруг вспомнил всё, что с ним произошло, схватился за пояс. Денег не было. Его охватил ужас: «На что же я буду хоронить отца?!» С этой тревогой он очнулся. Перед ним белые стены и всё тот же улыбчивый владыка Иоанн. Схватился за пояс. Денег нет.
– На что же я буду хоронить отца? – повторил в тревоге мучивший его несколько дней вопрос.
– Твой отец погребён, – проговорил, будто в нос, владыка. А для Ябы этот голос с таким сообщением был слаще любой музыки.
– На те деньги, которые были у меня за поясом?
– Когда тебя подняли на улице, никаких денег у тебя не было. Похоронили за счёт епархии.
Слёзы покатились по щекам Ябы. Он и сам бы не сказал отчего. То ли оттого, что отец, наконец-то, похоронен; или оттого, что теперь у него отца окончательно нет, даже мёртвого. Вернётся в свою клетушку, а там – его нет, и никогда уже не будет. Хозяин клетушки выгонит его. Ведь ему нечем будет платить за проживание. Однако Яба и словом не обмолвился о своей нелёгкой будущности. Вытирая слёзы пальцами, Яба рассказал владыке, что с ним произошло, и про Иисуса Христа.
– Свора псов, гавканье которых ты слышал, это бесы. Они не хотели отдавать тебя на Христов крест, который тебя ожидает. Готовься к нему с великой радостью.. Тяжёл будет. Но ты не отчаивайся.
– Что за крест?
– У каждого свой крест. Главное, ты люби Господа, не отрекайся от него, и крест твой будет тебе лёгок.
– Я и не думаю отрекаться.
– Ты грехами своими можешь отречься. Как вот ты считаешь, правильно ли поступил, понадеявшись на выигрыш?
– Я знаю, азартные игры – грех перед Богом. Но что мне было делать?
– Ты наш прихожанин, мы не оставили бы тебя в беде, если бы ты обратился к нам. А про азартные игры ты правильно понимаешь. Всемогущий наш Господь хотя и возлюбил тебя, но может и отвернуться, если ты сам от него отвернёшься, попав в зависимость к азартным играм.
– Если бы я проигрывал, то тогда бы, может, и попал бы, потому что захотелось бы отыграться.
– Нет, мальчик мой, зависимость человека от азартных игр начинается не с проигрышей, а когда он выигрывает.
У Ябы готова была слететь с языка жалоба, что ему некуда будет идти из госпиталя, негде жить, что пропала коляска отца. На что жить? Но он почему-то застеснялся говорить об этом. И очень удивился, когда владыка сказал:
– О том, что тебе негде жить и не на что, расскажешь монахине Гаврииле. Она навестит тебя, – благословил на скорейшее выздоровление и ушёл.
Келейница владыки – монахиня Гавриила навестила Ябу в тот же день. Принесла много всякой снеди. Завязалась духовная беседа.
А вот ей Яба по совету владыки не постеснялся пожаловаться:
– Вылечусь, где жить... – печально пролепетал он будто сам с собой.
– Владыка пристроит. Он создал в Шанхае детский приют для таких вот сирот, как ты, и для детей нуждающихся родителей. Тебе не надо будет там заботиться о пропитании, во что одеться, где поспать. Там хорошо тебе будет.
– Правда?! Я там буду жить?
– Даже не сомневайся. Владыка вручил этот приют небесному покровительству святителя Тихона Задонского. Дивный русский святой. А владыка наш, как и святитель Тихон, любит деток.
– А там много детей?
– Начали с восьми сироток, а теперь уже и более ста. Владыка сам собирает больных и голодающих детей с улиц и тёмных закоулков шанхайских трущоб. Вот и тебя нашёл где-то на свалке и привёз сюда – в русский госпиталь. Да и русский госпиталь он же создал. Молись за такого нашего попечителя.
Вскоре предоставился особый случай молитв за владыку.
От постоянного стояния во время служб в храме и за молитвой дома нога владыки сильно опухла, и консилиум врачей, боясь гангрены, предписал немедленно госпиталь, но от госпиталя владыка категорически отказался. Русские доктора сообщили приходскому совету, что они освобождают себя от всякой ответственности за здоровье и даже жизнь пациента. Члены приходского совета после долгих просьб и угроз о взятии его силой, заставили вдадыку согласиться, и он был отправлен в русский госпиталь утром навечерия праздника Воздвижения Креста Господня. Но к шести часам владыка тайно сбежал из госпиталя, вошёл, хромая, в собор и отслужил всё бдение, а через день опухоль прошла. За эти дни переволновались за владыку все, кто его знал. Яба то и дело подходил к иконам и просил о здоровье дорогого пастыря, дважды спасшего его.
После госпиталя Ябу, как и обещала монахиня Гавриила, поселили в детский приют при Шанхайской епархии. Но к радости примешалось огорчение. Всех детей привозили с улиц завшивленными, а потому стригли наголо. Остригли голову и у Ябы. И не просто остригли... обрили! Отчего она выглядела по отношению к тёмному лицу – белой, с лёгкой неприятной голубизной. Посмотрелся Яба в зеркало, и сам себя застеснялся. Сразу вспомнил о Соне, и ему расхотелось продолжать разыскивать её. Представил, как появится перед ней с сизой головой и поморщился: стыд-то какой!
Однако против своей воли поиски не прекращал. Хотя этому не способствовали и китайские ровесники. Завидев его, они кричали: «Эй, карманный фонарик, посвети нам». Карманным фонариком называли его, конечно же, из-за сверкавшей на солнце лысой головы.
Упорные поиски увенчались успехом. Яба всё же разыскал Соню.
13
Оказывается, её забрал за долги булочник, у которого её родители долго брали в долг хлеб. Садовник этого булочника рассказал Ябе, что девочку бьют за всякие, даже незначительные провинности, так что с неё не сходят синяки. Хотя её надо бы холить, потому как булочник намерен со временем продать её в публичный дом. Спасти её может только кто-то из иностранцев. Их булочник опасается.
От садовника Яба сразу же бросился домой к Анне Петровне. Тревожно прождал её до вечера. После преподавания пения в гимназии она побывала на вечерней службе в храме и вернулась домой уже в потёмках. Яба от волнения сбивчиво рассказал ей всё, что узнал о Соне, и высказал беспокойство, что булочник может её спрятать, если догадается, что её разыскивают.
Глубокая дума опечалила лицо Анны Петровны. Попросила Ябу никому не говорить о девочке, а она тем временем посоветуется с владыкой.
И уже на следующий день Анна Петровна сообщила Ябе: владыка выкупил Соню у булочника за бутылку рисовой водки, и что девочка поселилась в приюте и скоро надо будет ждать ему дорогую гостью. Яба смущённо признался, что стыдится своей безволосой головы.
– Велика беда. Отрастут.
Яба рассказал, как дети потешаются над ним, называя фонариком.
– Не обращай внимания.
– Да я пытался не обращать, не помогло. Я уж придумал систему гневливых взглядов, но мальчишки ещё больше стали насмехаться.
– Знай, чем больше будут насмехаться над тобой, тем больше тебя будет любить Иисус Христос. Над Ним ведь тоже насмехались. А потому некоторые люди специально принимают на себя юродство Христа ради. Этот подвиг считается самым тяжёлым. И над нашим владыкой насмехались, когда он учился на священника, и даже потом – в университете, когда был там преподавателем.
– Тоже обритый был?
– Нет. Я думаю, что он специально допускал насмешки над собой. Но эти насмешки каждый раз помогали приотрывать праведность нашего владыки. Однажды студенты подложили ему под простынь кнопки и потом ждали, что же будет. А когда ничего не дождались, надумали подложить ещё раз и увидели, что прежние кнопки лежат так, как они положили. С тех пор все узнали, что он не ложится спать.
– И сейчас не ложится?
– В его покоях и кровати нет. Он всегда в молитве. А если сон начинает одолевать, обливает себя холодной водой. А вот чтоб специально помыться, этого у него нет.
– Совсем-совсем не моется?.. Странный он какой-то.
– А Иисус, Господь наш, где мог помыться? За все три года проповедования Он порой не знал, где приклонить голову Свою.
После разговора с Анной Петровной Яба сразу же встретился с Соней и нисколько не застеснялся себя. Его вдохновил опыт владыки Иоанна, который нисколечко не боялся, что будет выглядеть смешным, как и сам Господь. Да и у самой Сони на голове тоже был непорядок. Косичка её теперь оказалась коротенькой и словно выщипанной. Торчала, подобно хвостику у воробья после драки. Видимо, у булочника её частенько трепали за волосы.
Вскоре опять начались волнения за владыку и даже опасения за его жизнь. Во время оккупации японские власти старались всеми средствами заставить русскую колонию покориться своей воле. Давление оказывалось через возглавителей Русского эмигрантского комитета. Два представителя этого комитета пытались поддержать независимость русской колонии, и в результате оба были убиты. Большинство бывших белогвардейцев в благодарность, что русских эмигрантов приютил Китай, активно отстаивали независимость не только русской колонии, но и всего Китая. А они имели авторитет среди эмигрантского населения. Люди прислушивались к их мнению и не хотели смириться с захватом Японией страны, приютившей их. Угрозы бывшим белогвардейцам перешли в убийства. И убийства эти нарастали. Страх охватил всех несогласных – покориться японским захватчикам.
Тогда владыка Иоанн, несмотря на угрозы некоторых русских, сотрудничавших с японскими властями, и угрозы самих японцев, объявил себя временным главой русской колонии и продолжил отстаивание её независимости. Мало того, он взял Православие за основу жизни колонии.
Американцы поговаривали: «Этот русский епископ – религиозный фундаменталист». На что владыка не только не обижался, но, похоже, ему нравилось это определение. «Тем и отличается Православие от Католицизма и других христианских новообразований, что оно фундаментально и крепко держится за истинное учение Иисуса Христа», – говорил он. Придерживаясь этого правила, владыка Иоанн проповедовал Иисуса Христа и Его святых не только среди русских и китайцев, но и среди японцев.
Митрофорный протоиерей Пётр Триодин вспоминает:
«Однажды владыка пришёл в порт и смело начал подниматься по трапу на стоявший у гавани японский миноносец. Вахтенный матрос кинулся на него со штыком, готовый поразить незваного гостя. Владыка спокойно принялся убеждать его, что ничего плохого он не собирается делать, у него даже оружия нет, ему необходимо поговорить с офицерами военного корабля. Но несмотря на увещевания, матрос в любой момент готов был лишить жизни архиерея. Владыка продолжал смело настаивать на своём. Проходивший по палубе японский офицер услышал угрозы матроса и приказал ему пропустить на корабль русского архиерея.
Владыка сразу же проследовал в офицерский камбуз и попросил собрать офицеров. Когда те сошлись, провёл с ними беседу на православные темы и рассказал, как этот бывший русский корабль был затоплен в Японскую войну; как его поднимали со дна морского. Все части палубной надстройки обросли водорослями и ракушками. Солёная вода местами проела и сам корпус. Однако трудолюбивые японцы привели корабль в порядок, и он по-прежнему в полной боевой готовности.
«А вот из-за неё я и пришёл к вам, – указал владыка на икону святителя Николая, Угодника Божиего, Великого Чудотворца. Икона висела на самом видном месте, в углу камбуза. Она была яркой, как будто только что написана. – Приглядитесь к этой иконе, – говорил владыка. – Вы сами видите: она будто никогда не была под водой. Потому-то удивлённые моряки, поднимавшие корабль, и не выбросили её за борт. Святитель Николай – на вашем корабле хозяин. Благодаря ему миноносец совершает благополучное плавание. Вы не должны забывать это».
Прощаясь с японскими офицерами, владыка дал им лампадку и наказал: всегда теплить её перед образом и относиться с почтением к Угоднику Божиему».
Владыка Иоанн бесстрашно бывал в самых опасных для него местах Поднебесной. Порой казалось: смерть неминуема. Люди тревожились за него, но каждый раз, к удивлению и радости он оставался жив. Ему не единожды угрожали смертью, если он, как глава русской эмиграции, не подчинится японским оккупантам. Но он был непоколебим. Опасность для его жизни с каждым днём возрастала. Но он словно не замечал её. Единственная надежда была на Бога. Прихожане православных храмов подавали о его здравии записки на Литургию. Заказывали молебны. Особенно много молились за него дети приюта, прося Господа – уберечь человека, который стал для них вместо отца. И Господь внимал детским сердцам и не только охранял их любимого духовника и защитника, но и через своего праведного молитвенника помогал им.
По сравнению с прежним житьём, детям в приюте было уютно, тепло и сытно. Когда они появлялись на улицах, все знали: эти чистенькие, опрятные дети – приютские. Но оккупация давала о себе знать. Бывали и перебои в провизии. В один из таких тяжёлых периодов выяснилось, что уже на следующий день детей нечем будет кормить. Об этом сообщили владыке. Он выслушал и сказал: «Бог пошлёт», – и ушёл к себе молиться, и всю ночь простоял на молитве.
Утром, чуть свет – звонок. Открывают дверь и... что же? Пожаловал представитель какой-то фирмы с крупным пожертвованием риса и денег для приюта.
Продолжение следует