Преподобный Севастиан Карагандинский. Часть 2

Окончание. Начало №10, 2013 г.

О своем пребывании в лагере отец Севастиан позже рассказывал своим духовным детям: «Когда меня принуждали отречься от православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через два часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила надо мной такой «шалашик», так что мне в нем было тепло».

Заключенные и лагерное начальство полюбили батюшку. Злобу и вражду побеждали любовь и вера, которые были в его сердце. Многих в лагере он привел к вере в Бога. И когда батюшка освобождался, у него в зоне были духовные дети, которые по окончании срока ездили к нему в Михайловку.

Батюшка был освобожден из лагеря 29 апреля 1939 года накануне праздника Вознесения Господня. Перед войной он ездил в Тамбовскую область. Духовные чада батюшки, много лет ожидавшие его возвращения из лагерей, надеялись, что он останется с ними в России. Но батюшка, искавший исполнения не своей воли, а предавая себя в волю Божию, снова возвратился в Караганду.
По словам карагандинского священника Александра Уголькова, «казалось бы, вполне естественно для человека выбраться оттуда, где испытал столько горя, где сама земля уже стонет от скорби людской. Но он избирает другой путь. Путь истинного монашества, «дар молитвы за весь мир».

Так в Караганде, в бушующем море горести и скорби, появляется остров надежды, корабль спасения – преподобный Севастиан».
Костяк общины составляли монахини. Кто-то освободился из Карлага, кто-то специально приехал из России, зная преподобного по Оптиной пустыне. Монахинь было немного – около 10-12 человек. Но были и тайные. Вокруг преп. Севастиана собираются вдовы, сироты, девицы, жизнь которых была близка к монастырской. Их еще называют «чернички» или «монастырки». Вспоминает Раиса Ивановна Кузьмичева: «В военные годы батюшка стал приезжать к нам в Компанейск. Всех вдов и сирот он собирал вокруг себя и старался помочь им, хотя и сам жил очень бедно. В день его приезда мама просила меня взбираться на крышу и смотреть, когда батюшка пойдет от железнодорожной станции к нашему дому. Я помню, как он шел – белая борода, белые волосы, светлый плащ, серая шляпа, с палочкой идет. Мать Варя, мать Груша с ним, и все бегут к батюшке за благословением. А я стремглав бежала к маме, а мама посылала меня в 15-й поселок сказать и там, что батюшка приехал».

Всю общину объединял храм и преп. Севастиан.

Совершал литургию преп. Севастиан тайно – по праздникам, субботам и воскресным дням.
В 1944 году он покупает домик, который будет зарегистрирован как молитвенный дом. Там батюшка совершал литургию по большим праздникам с официальным разрешением властей. В другие дни преп. Севастиан совершал литургию тайно, по домам.
Вспоминает Вера Афанасьевна Ткаченко, келейница батюшки: «Лет десять мы ходили молиться по домам. Вот, допустим, на Федоровку надо идти молиться и батюшка говорит: «Утром встаем в половине пятого и идем на Федоровку». И мы все встаем и идем пешочком на Федоровку. Через плечо книги, батюшка с бодожочком, мать Варя, мать Груша – это батюшкин хор. Там помолимся, и в половине восьмого батюшка благословлял меня идти на работу. А с работы прихожу – опять надо идти молиться. С одного конца Караганды идем в другой, потому что нельзя было служить на одном и том же месте».

Дополняет ее Мария Образцова: «Батюшка ходил раньше, договаривался. Ходил к «своим», которые его с радостью принимали. Договаривается, а потом мы всю Церковь несем: облачение, книги. Вечером служим и утром. Вечером в одном доме, а утром в другом. Стахановский переулок № 6. Дом был специально куплен в 1947 году. Там была нежилая комната – алтарь. В нем жило четыре человека: о. Александр Кривоносов, мат. Ксения. Часть дома принадлежала батюшке. Приглашал только причастников. Служба начиналась в три часа ночи». Много людей просилось, но не всех батюшка приглашал. Всего на литургии молилось около 15 человек.

В 1950 году преп. Севастиан покупает трем своим духовным чадам домик на Мелькомбинате. Домик был маленький-маленький, две комнатки: «Прислал доски и сказал: «Будете комнату строить, 5 на 5 метров». Мне был 21 год, Наталья постарше была. И нам одного дядьку дал, такой, что сам ничего не умеет. Но все-таки к Рождеству хата уже была. И батюшка приехал, освятил на второй день Рождества, и обедню служил. У нас была комната, кроватка стояла, стол за престол, антиминс. Все у нас было».
Опасно было служить, ведь в любое время могли прийти и забрать. Но любовь к богослужению была сильнее страха, литургия для него являлось частью жизни. «Какой же я священнослужитель, если Божественную Литургию или всенощную пробуду дома?» Служил преп. Севастиан один. Во время литургии помогала ему монахиня Корнилия. «Потом мать Мария была, потом мать Мариам». Перед богослужением преп. Севастиан вычитывает правило, помогала ему келейница, матушка Мария (Образцова). Она вспоминает: «Мы уходим в сенцы, и я ему читаю, именно для него, как хотящего служити. Молитвы утренние, «грядите людие», молитвы ко причащению. Ну, это занимало минут сорок». В летние же дни, правило вычитывали по дороге. «Шли потихоньку, чтобы я успела молитвы прочитать». Это же правило после вычитывалось перед литургией, а преп. Севастиан совершал проскомидию.

Помимо литургии каждый день совершалась «обедница», на которую могли приходить и верующие. Между собой говорили: «Идем «на тот двор». Там мордовка жила, у нее муж умер, четыре ребенка. Кривые окна, и двери такие же. А она всех с любовью принимала. И вот там была обедница. Это то же самое с «Херувимской», только без «Милость мира». После совершалась панихида. Молебен. Акафист Спасителю и Божьей Матери – обязательно. И вот так каждый день». В конце службы батюшка Севастиан давал целовать крест и обязательно произносил слово. Вечером совершали Повечерие, читали два канона, три акафиста и вечерние молитвы.

Молитвенно правило совершали все вместе. А после сестры уходили на работу. Кому надо было пораньше, Батюшка отпускал. Во всем чувствовалось единство, и преп. Севастиан этим дорожил. Он часто говорил: «Девочки, ешьте, пейте, спите сколько вам угодно, только живите мирнее».

Батюшка очень любил заупокойные службы, и каждый день совершал панихиды. Скорее всего, потребность молиться за усопших являлась следствием пережитых им страданий. Боль людей была жива, и батюшка Севастиан к себе относился очень требовательно. «Кто-то сказал ему после панихиды: «Вы опять сегодня очень устали. Вы так долго служили панихиду». Он взял со стола булочку и, показав ее, сказал: «Вот, видите, за каждую такую булочку я должен отмолиться». Случалось такое, что в 3-4 часа утра поднимал своих послушниц, чтобы они несли ему поминания.

Однажды с монахинями Марфой и Марией он побывал на общем кладбище, что за Тихоновкой. Посередине кладбища были братские могилы без насыпи, без крестов. Батюшка, посмотрев, сказал: «Здесь день и ночь, на этих общих могилах мучеников, горят свечи от земли до неба». «Усопшим так нужны, так дороги молитвы за них живых. Я за усопших больше всего всегда молился».

Приходили к батюшке Севастиану с просьбой окрестить, и ни кому он не отказывал. Батюшка крестил тайно как по домам, так и в молитвенном доме, после открытия. Об этом вспоминает Игуменья Севастиана (Жукова): «Помню, когда я заканчивала школу и после уроков приходила домой, по комнате была разлита вода. Теперь-то я понимаю, что в нашем доме крестили, а тогда это скрывали от меня». Родители боялись, что дочь расскажет в школе. Она очень любила песни, и когда возвращалась домой, всегда пела. Родители слышали ее за несколько кварталов, и батюшка быстрее заканчивал чин крещения.

Крестил батюшка и в молитвенном доме. Так, «в 1949 году, в Фомино воскресение батюшка окрестил 105 человек, в один день. Бедненький, пришел, с него даже поручи снимали, вода течет. Потому у него и была грыжа».
Преп. Севастиан очень любил Оптинский напев, иногда сам выходил из алтаря на клирос и пел. Хор женский, пели сестры и молодые девушки. В богослужении ничего не опускалось и не сокращалось. Он старался водворить в своем храме дух Оптиной Пустыни. Но есть некоторые богослужебные особенности, которые до сих пор хранятся в Караганде. Рассказывает настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы, протоиерей Александр Киселев: «Вот, допустим, на Троицу по всей России духовенство совершает службу в зеленом облачении, а в нашем храме облачение белое. Батюшка так объяснил, что зеленое облачение в этот праздник символизирует изобилующую зелень природы, а белое – Дух Святой. То есть выделялась духовная сторона праздника. Затем на престольный праздник Рождества Пресвятой Богородицы у нас не голубое облачение, а, исходя из величия этого праздника, золотое. Тоже батюшкино благословение. «Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенной: из Тебе бо возсия Солнце правды Христос Бог наш…», то есть здесь открывается начало нашего спасения, этот день являет свету Матерь Света. Именно так батюшка богословски понимал этот праздник.
А Вознесение Господне является завершением Домостроительства Божия спасения человечества. На Вознесение у нас всегда совершается крестный ход и общая трапеза. Это еще потому, что именно на Вознесение в 55-м году получили разрешение на открытие храма».

Жили сестры по два-три человека в домике при храме, либо недалеко от храма. Не благословлял жить вместе двум молодым или двум пожилым сестрам, потому как тяжело ужиться – одна другой не уступает, и ни в чем добром сестры не преуспевают. Жить одним тоже не благословлял, особенно если видел, что человек гордый. В пример приводил рассказ о блестящем гвозде, который на пороге ногами трется. А другой заржавевший в углу где-нибудь себе находится и никто его не трогает. И добавлял поговорку: «Вместе живущие друг о друга трутся – и все спасутся».

Одевались сестры скромненько: «Лучше всего одеваться в синий или серый цвет, скромно. Черное не спасет и красное не погубит». Кто работал, советовал одеваться в пестрое, незаметное, чтобы со стороны окружающих не было лишних вопросов. В основном благословлял работать в больнице. «Это спасительно, это доброе дело – за людьми ходить».
У каждого было свое послушание. Кто-то нес послушание на хоре, кто-то на кухне. Когда готовили обед, читали житие Дмитрия Ростовского.

Преп. Севастиан старался в своем маленьком монастыре насадить дух Оптиной пустыни. От старцев Иосифа и Нектария он воспринял все самое лучшее. И порой от преп. Севастиана можно было услышать те слова, те наставления, которые давали старцы приходящим к ним людям.

«Мы любим той любовью, которая никогда не изменяется. Ваша любовь – любовь однодневка, наша и сегодня и через тысячу лет все та же»– слова преп. Нектария Оптинского, которые любил повторять преп. Севастиан.
К каждому человеку у преп. Нектария была своя мера. Он часто говорил: «Нельзя требовать от мухи, чтобы она делала дело пчелы. Каждому надо давать по его мерке, нельзя всем одинаково».

Так и преп. Севастиан – больным на ночь, накануне причастия, благословлял выпить чашку чая с булочкой. Чтобы к утру не ослабли, а после причастия в пост разрешал пить молоко, или чай с молоком, как укрепляющее лекарство. Строгие выговоры делал тем, кто без благословения перед причастием держал строгий пост по два – три дня, ничего не вкушая. Таких даже не допускал до причастия. Он говорил: «Умеренность, воздержание, рассуждение, своевременность, постепенность полезны всем и во всем. Не дорого начало, не дорога середина, а дорог конец. Кто идет с самого начала постепенно, не делая скачков с первой ступени через две-три, а, постепенно переходя с одной на другую до конца не торопясь, тот спасается Надо держаться царского пути, то есть во всем придерживаться золотой середины, а главное – полагаться на волю Божию и Его Божественный Промысел».

Преп. Севастиан мог лечить человеческие души своим словом, своим прикосновением. Погладит по голове, или такое скажет слово, что на душе наступает мир и покой. Но когда человек идет против Божественной воли, или когда батюшка хотел человека предотвратить от какой-то беды, тогда он бывал строг. Он мог строго побранить, мог дать десять земных поклонов, а потом скажет: «Ох, да я вот всю ночь не спал, переживал за тебя, молился Богу». Он очень болезненно все переживал, каждое человеческое горе было ему близко, как его собственное. «Я сам рос сиротой, и сиротское горе я воспринимаю как свое, чужое горе близко моему сердцу».

Мария Образцова такую дает характеристику преп. Севастиану: «Батюшка – как родная мать». «Родная мать», которая обладала даром прозорливости. Сестры регулярно исповедовались с откровением своих помыслов, и к каждому он подходил особенно.
Вспоминает Ольга Федоровна Орлова: «Как исповедаться и что говорить, я не знала. В голове полный сумбур, одолевали различные помыслы. И вдруг Батюшка сказал: «Вот, Ольга Федоровна, у меня в голове различные помыслы». И он начал перечислять все мои помыслы, которые одолевали меня и которые особенно меня тревожили. Я говорю: «Батюшка, а у меня тоже такие помыслы. Разве это грешно?» Он ответил: «Да, надо избегать их и отгонять от себя, так как это грешно».

Причащались в храме часто.

Преп. Нектарий часто наставлял: «Всюду надо терпение, смирение и покаяние». Так и преп. Севастиан, когда кто-нибудь ропщет, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он беспокоится: «Я настоятель, а всех вас слушаю».
Были сестры, которые оставили в истории Карагандинской общины яркий след. Это мат. Анастасия и мат. Агния. Они были знакомы с преп. Севастианом по Оптиной Пустыни. Мат. Анастасия, неся подвиг юродства, жила в Оптиной Пустыне, а мат. Агния была духовной дочерью старца Варсонофия. Приехали они в Караганду после войны.

Схимонахиню Анастасию в Оптиной Пустыни старец Анатолий благословил на юродство. Жила она в Оптиной, когда преп. Севастиан был послушником у старца Нектария. Ходила в красной рваной юбке, и через нее Господь открывал пороки братии, за что бывала бита. Но батюшка ее не бил, а только на ноги наступал, когда она забиралась в келью старца. Матушка Анастасия прошла через лагеря, а после приехала в Караганду к преп. Севастиану. Жила в сторожке при храме. Спала сначала в ванне, где хранилось ее барахло. Потом в холодном углу наложила разных бугров, так что долго не улежишься на них. Спала с вечера, а ночь работала – убирала под нарами, варила квас. Квас варила очень хороший и всех поила. Одевалась – на одной ноге галоша, на другой – валенок. Часто бывало, что зимой ходила в галошах и ботах, а летом в валенках. Платье всегда грязное, если наденет чистое, оно недолго продержится. На голове платок или тряпка, почти всегда растрепанная. Только перед причастием одевала все чистое и вела себя поаккуратнее. Бывало, поможет человеку в хозяйстве, и чтобы не хвалили, наденет чужие валенки и пойдет. «Мать, что ж ты чужие валенки надела?» – «Ах, тебе валенки жалко?» Бах! Один валенок в одну сторону, другой – в другую, и пошла разутая. Благодарить ее или ругать? Все в недоумении – очень сложное дело».

Матушка обладала даром прозорливости и исцеления.

Она была очень послушной батюшке. Однажды послал ее ночевать к Степаниде. Стучится: «Пустите переночевать!». «Нет у нас места», – отвечают, и не пустили. Была зима. Раз у нее благословение ночевать у Степаниды, замерзнет, но не уйдет. Легла на пороге у двери. Утром хозяева встают, открывают дверь, а она не отворяется. Ночью снег шел, и матушку занесло. Она вскочила, отряхивается: «Ой, простите, я помешала вам». Батюшка нарочно ее послал, чтобы уязвить жестокосердие этих людей.
Мать Анастасия умерла 13 апреля 1977 года, будучи пострижена в схиму.

Схимонахиня Агния была духовной дочерью старца Варсонофия Оптинского и до закрытия Оптиной Пустыни каждый год видела преп. Севастиана. «Она говорила, что о. Севастиан в молодости был очень красивым, с каким-то особенно светлым лицом, был приветливым, ласковым с посетителями и старался для всех все сделать. Старец Варсонофий называл его благодатным. Старец Иосиф очень любил его и говорил: «Он нежной души».
Много скорбей пришлось претерпеть матушке, и в 1952 году о. Севастиан пригласил ее в Караганду, писать иконы для молитвенного дома. Первая икона, написанная ею – образ «Господь Вседержитель» для иконостаса. Пока она писала эту икону, Батюшка стоял за ее спиной и, когда работа была уже на исходе, в какой-то момент сказал: «Все, хватит, больше ни мазка».

Ее же работы – Ветхозаветная, значительно позже – Новозаветная Троица, «Воскресение Христово», «Моление о чаше» – для алтаря над жертвенником; Спасителя в багрянице и терновом венце. И многие другие. В 1956 году мать Агния по благословению Святейшего Патриарха Алексия была пострижена в мантию. Она была не только талантливым художником, но и мудрой старицей. Имела дар прозорливости, который скрывала, и людям, обращавшимся к ней, говорила: «Ну что? Я старый человек, я ничего не знаю, сижу за печкой, нигде не бываю».

Умирая, преп. Севастиан сказал: «Сколько она сделала для церкви нашей! Никто столько не сделал, как она. И вообще, сколько прекрасного она сделала за всю свою жизнь. Я умираю. За всем теперь обращайтесь к ней».
Матушка Агния очень уважала владыку Иосифа (Чернова), и он, когда приезжал в Караганду, всегда ее посещал. Матушка предсказала, что ему будет предложено патриаршество. Говорила иносказательно, на что Владыка сразу ей сказал: «Матушка, замолчите, иначе я Вас отлучу от Церкви».

Владыка о матушке в одном письме написал: «Матерь Божия на Страшном Суде улыбнется матери Агнии».

Мать Агния умерла 17 марта 1976 года, будучи пострижена в схиму.

Митрополит Иосиф (Чернов) очень почитал карагандинских стариц, и по дару прозорливости, которыми обладали обе матушки, шутя называл их «карагандинские Сивиллы».

В октябре 1997 года, по решению Синодальной комиссии по канонизации святых и по благословению Святейшего Патриарха Алексия II, состоялось прославление преп. старца Севастиана Карагандинского, исповедника, как святого местночтимого. 22 октября 1997 года совершилось обретение мощей преподобного.

В августе 2000 года на Юбилейном Архиерейском Соборе совершилось общецерковное прославление преп. Севастиана Карагандинского в лике святых новомучеников и исповедников Российских.

Максим Янышевский


Из наставлений преподобного Севастиана Карагандинского

Для искоренения зависти надо смотреть на хуже тебя живущих, тогда мир будет в душе, а не смущение. И завидовать перестанешь.
* * *
Молодые не должны уделять своей внешности большого внимания. Не надо им слишком за собой следить, чтобы и для других не быть камнем претыкания. Сам хочешь спастись и другим не мешай.
А старенькие должны быть чистыми и опрятными, чтобы ими не гнушались и не отворачивались от них.
* * *
Болеть нам необходимо, иначе не спасемся. Болезни – гостинцы с неба.
* * *
В деле своего спасения не забывайте прибегать к помощи святых Отцов и святых мучеников. Их молитвами Господь избавляет от страстей. Но никто не думайте своими силами избавиться от них. Не надейтесь на себя до самой смерти в борьбе со страстями. Только один Господь силен избавить от них просящих у Него помощи. И покоя не ищите до самой смерти.

Номер: 
Месяц: 
Год: