Посвящается защитникам Отечества

Моя мама с сестрой и матерью с 11 октября 1941 по 23 августа 1942 года находились на оккупированной территории. Начало войны они толком не помнили (маме тогда было 10 лет, а тете Шуре — 12). Вспоминали только круглую тарелку громкоговорителя, висевшую на столбе (так называемое довоенное «радио»), по которой передали обращения Сталина и Молотова о начале войны. Однако трудно было что-либо определенное тогда понять — тарелка дребезжала и трещала. Эта страшная новость «прибыла» на площадь из Ржева вместе с советскими партработниками. Хотя люди жили рядом с Москвой, всего лишь в пяти часах езды — ни велосипедов, ни машин, ни газет, ни кино они не знали, все новости сообщали партработники. Дальше райцентра из-за отсутствия денег никто не ездил (в колхозе вместо зарплаты тогда выдавались «трудодни»).

Мама вспоминала, что на фронт односельчане уходили радостно, ни секунды не сомневались в победе, считая себя защитниками Родины. Шли до военкомата в райцентре пешком с песнями и плясками.

Мой дедушка Николай (1892 г. рождения), уже один раз побывавший на войне — первой мировой или «германской», как все тогда ее называли, уходя на фронт, говорил: «Германца быстро разобьем и быстро вернемся! Не беспокойтесь!» Он и множество его односельчан домой так и не вернулись, погибли в первых же боях.

Никто тогда не знал, какие тяжелые испытания выпадут на их долю. Самое страшное началось в скором времени.
Осень 1941 года. Общая неразбериха. Эвакуация только «важных» людей с семьями, скота, архивов. Мама вспоминала: «Простых людей — колхозников не эвакуировали, только значимых для государства. Но не потому, что власти были жестокими, просто некуда было эвакуировать, фронт представлял собой своеобразный «слоеный пирог»: Красная Армия — немцы — опять Красная Армия». Мама и сестра ходили по Ржеву, заходили в раскрытые двери покинутых домов. Впервые в жизни увидели брошенные кем-то пианино, одежду, совсем новую красивую обувь. Им было удивительно, что люди бросали все нажитое добро, спасая свои жизни. Тогда мама, будучи еще совсем маленьким ребенком, очень ясно поняла, насколько обманчивы наши представления о ценностях в жизни. Поэтому меня она с детства учила: «Не копи добро, копи духовное, не будь пустой!»

Запомнила мама, как отступающая Красная Армия забирала с собой мальчиков с 14 лет. Так был разлучен с родными мамин брат Сергей. При расставании его мама, а моя бабушка, вшила ему в шапку молитву. Потом, уже после войны, она часто повторяла: «Потому и остался жив, цел и невредим, что в шапке была молитва». Дядя Сережа служил в Красной Армии в 29 отделении полка связи ордена Александра Невского на Белорусском и Украинском фронтах. Сколько же шапок и пилоток он переносил за войну? Но остался жив и вернулся домой даже без осколков, с легким ранением.

Запомнила мама, как входили немцы в их село. Село стояло на большаке, мимо него, не обращая на жителей никакого внимания, двигались колонны танков на Москву. Никто не оказывал им сопротивления, некому было сопротивляться…Красная Армия находилась в тяжелейшем состоянии, она попала в так называемый «ржевский котел». Много солдат погибло в этом месте. До сих пор здесь находят останки незахороненных солдат, русское и немецкое оружие. Некоторые красноармейцы просили у местных жителей крестьянскую одежду и хлеб и «просачивались» через линию фронта (кому посчастливилось!). Мама вспоминала: «Красноармейцы были в грязных обмотках, в солдатских ботинках, сапог не было, на голове пилотка вместо каски да выцветшая гимнастерка, шинелей тоже не было. Немцы же появились все как на подбор высокого роста, модно постриженные, аккуратно одетые, все сплошь в начищенных сапогах, с личными зажигалками, с наборами для бритья, с мылом и т.д. и т.п.». Да, такие вот они были немцы, в начале войны до Московской битвы, планировавшие в скором времени маршировать по Красной площади. Но их мечты сломали простые русские солдатики, Иваны, Николаи, положившие свои жизни, освобождая свое Отечество, своих родных.

Немцы пришли в октябре 1941 года. Бабушка рассказывала: «Как раз выкопали картошку и разложили на солнышке сушить, и они пришли на нашу картошку». Мама вспоминала: «Мне исполнилось 10 лет, в школе мы начали изучать «Лягушку-путешественницу». (Через много лет, в 3 классе я тоже по школьной программе читала эту сказку Гаршина, мама сидела рядом. Что же она думала и чувствовала в этот момент, о чем вспоминала?)

Немецкие части заселялись в дома, хозяев вытесняли в подсобные помещения (сараи, бани). На местных жителей они смотрели как на недочеловеков. Пищу немцы ели свою, так как хорошо работала служба тыла, русские нужны были в качестве прислуги: приносить воду, уносить помои, мыть полы, пилить дрова, топить печи. В каждом доме вместо иконы были повешены портреты фюрера. За столом пили шнапс и пели немецкие марши. У всех были губные гармошки. Все были почти сплошь белокурые и любили говорить местным жителям о своей расе: «Мы особенные люди, голубой крови. Наш фюрер победит вашего Сталина. Мы научим вас жить. Вы — русские свиньи.» Последняя фраза часто говорилась на немецком языке, остальные — на ломанном русском, немцы знали, куда идут воевать, изучали язык.

У всех немцев были мелкомасштабные карты с каждой деревней и высоткой. Именно на немецких картах деревенские дети впервые увидели свое село и как близко оно находится от Москвы. С пригорка видно было пылающий Калинин(Тверь), а за ним уже и Москва… Немцы кричали: «Москва — капут!»
Местное население на время просто замерло и радовалось тому, что немцы не лютуют. Партизан в их селе не было, немцы не зверствовали. Тем не менее, иногда на площади расстреливались нарушители немецкого порядка.

Немцы тоже были разные. И вспоминали дети очень доброго немецкого шофера, который катал их на грузовике, угощал шоколадным супом, показывал фото своей семьи, рассказывал о детях и говорил, что не хочет войны, но призван и должен воевать.

Однажды, к Новому 1942 году пришли груженые подарками грузовики для немцев. Некоторые дети из шалости полезли туда. Они были пойманы и расстреляны у ближайшего оврага. Мамина сестра Шура чудом избежала смерти. Так наводился пресловутый «немецкий порядок».
Когда захлебнулось немецкое наступление под Москвой, немцы повели себя по другому. Приезжали части СС с железными бляхами на груди и конфисковывали всю теплую одежду и обувь, отбирали даже у детей маленькие валеночки (при отступлении немецкие солдаты использовали их в качестве муфты, согревая таким образом руки). Моя мама села на валеночки на печи и тем самым спасла их. Немцы к ней не подошли, видимо не приняли всерьез.

Когда дела у немцев стали совсем плохи, они стали есть все подряд вместе с местными жителями: замерзшую картошку, лук, турнепс и т.д. А местные жители даже жалели их, говорили, что они пришли «не знамо куда, оттого и мучаются на чужбине».
Освобождение от немецкой оккупации пришло в августе 1942 года. Мамина изба и многие другие были разобраны под немецкие блиндажи. Жителей просто выгнали из своих домов, оставив без крова. При освобождении бои шли страшные. С возвышенности стреляли немецкие снайперы, не давая освободить село. Освобождали Сибирские дивизии. Местное население пытались эвакуировать с прифронтовой полосы. Мама вспоминала, как солдаты-сибиряки, уходя в бой, и понимая, что скорее всего они погибнут в этом бою, отдавали свой паек и хлеб людям с оккупированных территорий.
Но было и другое – НКВД, которое сразу переписывало население и выдавало сигнальные листки с красной полосой с угла на угол, запрещавшие жительство в Москве и Ленинграде.

Эвакуировали моих родных в Ярославскую область, в вагонах для скота(не из-за жестокости, просто все лучшее было для фронта). В вагонах, идущих на Восток, женщины пели русские песни и плакали. Ведь они были с оккупированных территорий и не знали о судьбе своих мужей, а мужья не знали их адресов, да и были ли они живы? Была остановка в Москве, эшелон загнали на запасной путь, главные пути освобождали эшелонам для фронта. Двери не открывали, т.к. в любой момент поезд мог тронуться. Москвичи, зная, что в вагонах находятся люди с оккупированных территорий, бросали хлеб через люк в крыше вагона, и удивительно, что никто не вырывал его друг у друга.

В ходе эвакуации моя мама и ее сестра потеряли свою маму. Полгода после этого они жили в детском доме, ничего не зная о ее судьбе. В праздник Сретенья Господня они встретились. С тех пор мама очень любила этот праздник, всегда в этот день ходила в Покровский собор, молилась, ставила в память о тех временах свечи.
Вспоминая о тяжелых испытаниях во время войны, мама всегда отмечала, что люди не были равнодушны друг к другу, помогали, все понимали чужую беду.
В 1947 году с войны вернулся мамин брат Сергей, отслужив в рядах Красной Армии с октября 1941 года по 4 февраля 1947 года. Он встретил Победу танкистом в Берлине. Ему крупно повезло, он вернулся с войны живым…

Послесловие
В начале мая 2005 года, накануне 60-летия Великой Победы, городу Ржеву было присвоено звание «город-герой».

Татьяна Глотова, прихожанка
Александро-Невского собора

Номер: 
Месяц: 
Год: